суббота, 3 сентября 2016 г.

Уметь их готовить

Уже все было готово к захвату Горниловки, когда из шатра, разбитого в сквере перед домом культуры, скорой походкой вышел человек. По всему видно было, что он умеет себя держать в руках, но солдаты, группировавшиеся по углам в ожидании сигнала, могли обратить внимание на то, что лицо человека раскраснелось, будто сейчас он пережил конфуз или обиду.


Вот вы видите готовых к броску солдат, а я вижу пастуха, сторожа, учителя, деревенскую молодежь, управляющего коммунальным хозяйством, а также двух банковских служащих, днем улыбавшихся из-за стойки.

Напряженность в отношениях между Смородиновым и Горниловкой, нараставшая последние два месяца, этой ночью поставила народонаселение Смородинова перед непростым, но неизбежным выбором, который каждый, в целом миролюбивый, смородиновец предпочел бы не делать, впрочем, понятно было, что речь идет не о чем-то дурном, замешанном на жадности до чужих участков или же на жестокосердии, а о фундаментальной необходимости защитить саму жизнь, какой ее знали и любили смородиновцы. Нельзя опираться на сломанный посох и закрывать глаза на трещины в опоре мостов, но нужно решительно признаться себе в существовании проблемы и постараться ту разрешить - со всей возможной деликатностью, но скоро. Либо они, либо мы.

По деревне ходили слухи о том, что горниловцы формируют боевые отряды в лесах за Смородиновым, но люди понимали, что, скорее всего, это лишь военная пропаганда, а посему смородиновцы имеют все шансы нанести превентивный, обезоруживающий удар, к которому и готовились. Нанести его должны были этой ночью. Войти в Горниловку, не встречая сопротивления, пройти по темным улицам (в деревнях отключают уличные фонари после часа) занять стратегически важные здания, а поутру поставить жителей перед свершившимся фактом.

Человеком, выбежавшим из шатра, был библиотекарь Онольд Павлович Смородин-Черный, слово которого в коммунальном правлении имело незначительный вес или, как говорят, обладало рекомендательным характером. Смородиновская библиотека была известна на всю округу хорошим собранием оккультной литературы, которую Онольд Павлович заказывал из-за рубежа и прибывала та литература прямиком из амазона на томно жужжащих почтовых дронах.

Многие жалуются на шум дронов, впрочем, многих и шум вертолетов пугает, а ведь оба звучания по сути своей чарующи и пробирают бывает до мозга костей, насаждая в существо человеческое сладостную изнемогу.

По деревне ходил библиотекарь обычно в сопровождении демонических миньонов. Шаманил Онольд Павлович помаленьку, экзорцировал да помогал по ведьмовским, демонопоклонническим делам народонаселению. Батюшка закрывал на это глаза, потому как в библиотеке находилась и благочестивая литература, какой в обычных деревнях не сыщешь, к тому же Онольд Павлович умел рассказывать притчи. Например, в последний раз он поведал историю о том, что изгнание Адама из райского сада может быть рассмотрено в качестве иллюстрации парадигмы союза с табуированными условиями, который разрывается демоническим любовником в случае нарушения таковых.

"Детушек, нажитых нелегкой жизнею, забирают, как будто слизывают коровьим языком." - Мечтательно повторял батюшка, очень довольный тем, что в деревне царит деловая, научная атмосфера, дышит свободно дух просвещения.

Но вернемся к нашему военному положению. В шатер командования Онольда Павловича привела не пустая прихоть, а сон, который привиделся минувшим полднем.

Снился ему один бесконечно удаленный от наших дней и пространств мир, который был поделен на две части, населенные миллиардами подданных, и будто бы одна держава совершила вероломный акт агрессии. Казалось бы, ничего странного, бывает - так начинаются долгие мировые войны, в ходе которых преимущество склонится то на одну сторону, то на другую, а то вовсе замечтается, безупречно прозрачными очами взирая на залитые горчичным газом континенты, населенные трупами и воющими гиенами. Но в этот раз что-то пошло не так, блицкриг, как аллигатор, которого схватили за пасть, вывернулся и пошел в совершенный разнос, ибо в течении первых шести часов операции наступавшая армия чудом была отброшена на две тысячи километров вглубь страны и заняла оборонительные позиции на окраинах столицы. Одновременно с этим в первые часы войны, после разгрома военного флота, было потеряно побережье и уничтожена наземная инфраструктура, в которой, по единодушному мнению генштаба обороняющейся стороны, "больше не возникнет надобности". К исходу первых суток войны штабами обеих сторон была синхронно подписана безоговорочная капитуляция, которая, однако, не спасла ни одного человека. Война, начатая государствами, превратилась в операцию по уничтожению человеческого рода.

"Возможно, - говорил Онольд Павлович, - этот сон означает, что конфликт с Горниловкой приведет к полному уничтожению двух деревень, поля наши сделаются бесплодными, а растения все превратятся в монокультурную поросль мухоловки венериной."

К его речи отнеслись с известным пониманием, хоть то и было смешано с недоверием, потому как библиотекарь чего-то недоговаривал. Так или иначе, ему пообещали разобраться с этим позднее, а еще сказали, что из горниловской библиотеки он сможет забрать любой материал, который приглянется. Вот это и взбесило Онольда Павловича, как если бы он затеял спектакль с тревожным предзнаменованием именно для того, чтобы выторговать себе преференции.

Он собирался закончить выступление так:

"В войне нет ничего достойного и в ней нет победителей, но как воинственность, так и пацифизм не могут считаться такими качествами, которые, будучи присущи или не присущи человеку, могли бы быть восславлены как первородное его достоинство. Являющийся незаполненной скрижалью человек требует творческой над ним работы, прежде чем он сможет похвастаться качествами, мировоззрением и культурой. В этом отношении человек не слишком отличается от сыра или того-же шоколада, а когда возникает культура плохих людей, это значит, что нарушен техпроцесс или кто-то вовсе не умеет их готовить.

Но кто-же может уметь их готовить? Впрочем, я не настаиваю на такой, чересчур общей постановке вопроса, а скажу иначе. Кто может безотлагательно и безапелляционно осудить и победителя и проигравшего, самым жестким образом показав, что вместо победы вам всем будет хуй, тем самым вбив молотом неизбежности в человека идею бесперспективности войны? Это может сделать непреодолимая сила, стоящая особняком от человеческого пространства и от времени."

Эту часть своего выступления Онольд Павлович, однако, опустил, сочтя, что перед ним все-таки не животные в стойле, а люди, сделавшие свой сознательный выбор.

Когда на улице прозвучал горн и затаившиеся на окраинах люди темными ручейками потекли по проселочным тропам к спящей Горниловке, библиотекарь во глубине своих покоев стал похож на каменное изваяние, по которому пробегали языки пламени. Несколько особенно длинных языков обвились вокруг шеи Онольда Павловича и, не встречая сопротивления, стали сжиматься. Раздался приглушенный хруст позвонков. Изваяние рухнуло на испещренный письменами каменный пол, глухо треснуло и рассыпалось в стерильный песок. Онольд Павлович с высокомерной улыбкой глядел в пустоту, пустоту, которую вы видите черной, но я вижу в ней анфилады, лестницы и скопления звезд, этих зажженных огоньков в окнах демонических чертогов, построенных на стене несгибаемой воли Хаоса. Библиотекарь сделал шаг в пустоту и узрел в протяженностях небытия свет немеркнущих лампад, за которыми стояли те, которых он знал и любил и чьи имена произносил, и они не шутили. Он посмотрел на рыбью чешую, поверхность коей была инкрустирована жизнями. Чешуя крутилась вместе с другими в огромном механизме и библиотекарь подумал, что есть вещи поважнее, есть вещи поважнее жизни и смерти, даже просто смерти, есть вещи, которые могут позвать его по имени и речение их певуче, как хор струн в неизбывной глубине. И вещи называли его по имени, а он называл по именам истинных Богов, и истинное имя Бога было перед ним, оно вело его за собой.

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.

 

Поиск

D.A.O. Rating